Наталия Климова

Можно ли у Бога просить норковую шубу?

Артур сидел у окна и разглядывал витиеватые узоры на стекле. Вот уж и правда мороз — настоящий художник. Человеку такой красоты никогда в жизни не нарисовать!

— Сынок, беги скорее к столу, ужин готов.

Мама радостно крестила скромную трапезу и рассеянно поправляла платок. Мальчик проголодался не на шутку и все подкладывал в тарелку то картошку, то квашеную капусту. Жмурясь от удовольствия, он мечтал об угощениях, которые завтра наверняка привезет тетя Даша.

Вообще-то мамина сестра была редкой гостьей в их маленькой деревеньке. Еще в молодости, выйдя замуж, она уехала в столицу. Потом дела Дашиного супруга пошли в гору, и стало совсем не до визитов к сельским родственникам. Но три года тому назад все кардинально изменилось. Был, как и сейчас, канун Рождества. Мама себя очень плохо чувствовала, и ее сестра предложила съездить в город на обследование, разрешив прихватить с собой и Артура. Целых три дня мать с сыном провели, словно в сказке. Ели различные деликатесы, гуляли по шумному городу, подсвеченному неоновыми огнями витрин магазинов, а вечером пили горячий чай и не могли наговориться. Тетка Артура оказалась не такой уж и зазнайкой, как раньше казалось мальчику. Просто вся эта суета, которой нет в деревне, ее словно заколдовала…

И вот результаты медицинского обследования готовы. Маме купили дорогие таблетки, обещавшие помочь, и наступило время прощаться. За праздничным ужином присутствовали только мама с Артуром и тетя Даша. Теткин супруг был в длительной командировке, а дети гостили у друзей в другой стране. Разговор женщин плавно тек, пока мама не напомнила сестре, что скоро Рождество и хорошо бы в храм сходить. Но Даша только хмыкнула:

— Ну и наивная ты, Галя! Уже взрослая женщина, а все в эти религиозные придумки веришь. Вот ты сына одна растишь, и что? Многим тебе Бог помог? Тебе не кажется странным, что, разбивая лоб в храме, вы живете на грани нищеты, а наша семья, рассчитывая только на свои силы, имеет достаток?

Мама пыталась что-то объяснить, но Дашу никакие аргументы не убеждали. Артуру стало нестерпимо обидно. Зачем она так? Мальчик собрался с духом и вклинился во взрослый разговор:

— Бог есть, и Он нам всегда помогает! А завтра самый радостный праздник, и даже Ваши насмешки не смогут нам его испортить!

Голос ребенка задрожал, и он усилием воли сдержал себя, чтобы не расплакаться. Даша посмотрела на племянника и съязвила:

— Тогда, Артур, как будешь молиться своему Богу, попроси и мне заодно норковую шубу. Да такую, чтобы в пол! А то мужа все никак не могу уговорить сделать мне такой царский подарок. Можешь, кстати, и своей матери такую шубейку выпросить. А что? Она же у тебя в старом пальто с чужого плеча ходит, а в шубе никогда бы не замерзла!

Тетка смеялась своей шутке, мама стыдливо опустила глаза в тарелку, а Артур, сжав зубы, произнес:

— Вам такая шуба ни к чему — Вы на машине ездите, так что замерзнуть не успеваете. А для мамы я, действительно, попрошу ее у Бога.

Женщины решили не заострять внимание на очевидной грубости ребенка, потому что обе понимали, что Даша задела парнишку за живое. И если Галя была на удивление смиренной и кроткой, то ее сын уже с самого детства отличался силой характера. Такой ни себя, ни мать в обиду не даст.

На следующий день, стоя в деревенском храме, Артур достал из кармана аккуратно сложенный лист бумаги. Он специально записал свою молитву, чтобы не растеряться и ни о чем не забыть. Развернув записку, мальчишка сосредоточенно нахмурил брови и заскользил глазами по строчкам: «Дорогой Иисус, я прошу Тебя, подари маме шубу. Просто в ней она наверняка не будет мерзнуть. Пусть у нее хотя бы однажды появится хорошая вещь! Сначала я хотел попросить для нее обычное зимнее пальто, потому что шуба — это дорого, и я не заслужил… Но потом понял, что, наверное, Ты даешь нам необходимое не по нашим заслугам, а по Своей милости. Так что, если Ты решишь сделать мне подарок на Рождество, то пусть это будет шуба. Норковая! Тетя Даша уверена, что она лучше. И еще, Иисус, спасибо за все, что Ты нам уже дал! С любовью, Твой Артур». Потом мальчик почесал затылок, посопел и решил исправиться: «То есть не Артур, а Артемон. Меня именно так крестили».

Как известно, нет ничего лучше рождественских выходных на свежем воздухе! Так решили и дети бабы Сони, живущей на отшибе, у самой реки. Приехали и дочка с сыном, и даже семилетнего внука Сашку прихватили. Зять с сыном бабы Сони затеяли зимнюю рыбалку, Артур же ходил поодаль и печалился. До их приезда сюда никто не приходил, и мальчик мог гулять в одиночестве, любуясь поблескивающей гладью замерзшей воды. Сейчас же на берегу царила неприятная суета. Артур хотел уже повернуть к дому, но тут увидел малыша, бегущего на середину реки. И куда взрослые смотрят, там же лед совсем тонкий!

Раздался треск, и Сашка ушел под воду, не успев даже вскрикнуть. Артур сначала бросился на помощь со всех ног, но вовремя остановился, лег на живот и пополз к захлебывающемуся ребенку. Ухватить Сашку за рукав удалось не сразу, но все-таки он это сделал. Когда они вдвоем оказались на льду, мокрые от колючих ледяных брызг, то услышали, как взрослые кричат от ужаса. Ребят быстро занесли в избу, Сашкина мама сбросила с себя шубу и укутала мальчишек, насмерть вцепившихся друг в друга. Потом были слезы, причитания, горячий чай и запах «Корвалола». У Артура сильно разболелась голова, и он стал проситься домой. Сашкина мама вызвалась проводить его, и только возле своего крыльца он сообразил, что завернут в чужую шубу. Однако благодарная женщина наотрез отказалась ее забирать и умоляла принять этот скромный подарок:

— Сына мне спасли, что я, не могу отблагодарить?! Возьмите, пожалуйста, я же от чистого сердца!

К вечеру мальчик пришел в себя и, заговорщицки улыбаясь матери, позвонил тете Даше. Рассказал про шубу. Тетка, конечно же, решила, что вещица искусственная, но все же порадовалась за сестру, а поступком юного героя впечатлилась.

Прошла зима, Даша заехала к сестре — убедиться, что та поправилась, и неожиданно попросила:

— Так где та шуба, которую тебе Артур добыл? Похвастай хоть!

Увидев обновку, тетка надолго замолчала. Потом сипло произнесла одно лишь слово: «Норка». Для нее, женщины, живущей без надежды на помощь свыше, эта шуба стала зримым свидетельством существования Творца. Что-то щелкнуло в душе, заставив поверить в чудо. А еще Даша испугалась. Бога. Он как бы обличил ее издевки над сестрой и показал, что может все. Абсолютно все. С тех пор тетка Артура стала воцерковляться. Шаг за шагом она шла ко Христу, а праздновать Рождество стремилась в деревне — ближе к простоте христианской жизни.

Вот и в этом году она обязательно приедет, достанет гостинцы из огромной сумки, а потом, смущаясь, попросит:

— Галь, дай шубку потрогать. А то до сих пор не верится…

Рождественское чудо авансом, или Новый год по-православному

Варя мечтала. Была у нее такая маленькая слабость. Но, надо отдать ей должное, — все, что она мысленно представляла, было вполне осуществимо. Она вовсе не желала роскошной жизни, дорогих нарядов, путешествий в экзотические страны. Нет, нет! Ей бы простого женского счастья: чтобы муж разделил ее веру… Жила семья Потаповых неплохо. По мирским меркам, можно даже сказать, прекрасно жила. Муж, Андрей, хорошо зарабатывает, вредных привычек не имеет, в жене души не чает. Шестилетняя дочушка Даша растет здоровенькой, умненькой и послушной. Так чего еще Варваре не хватает для полного счастья?!

Так уж вышло, что буквально год назад Варя согласилась сходить вместе с подружкой на экскурсию в монастырь, расположенный недалеко от города. И там с ней что-то случилось. Необыкновенная тишина и умиротворение вошли в сердце женщины и не желали его покидать. Теперь без храма Варвара не могла. Поначалу просто приходила раз в неделю, когда нет служб, и тихонько сидела в уголке — приходила в себя от ставшей ненавистной городской суеты. Потом купила несколько брошюрок и стала потихоньку воцерковляться. К сожалению, радостью после первой Исповеди и Причастия поделиться она могла только со свекровью Галиной Трофимовной. Та была человеком верующим и понимала Вареньку, как никто другой. Правда, сама Галина пришла к Богу уже в зрелом возрасте, и неудивительно, что сына Андрюшу она вырастила, не делая акцента на духовном воспитании. Варин муж ничего против христианства не имел, но и вникать в глубины Православия не собирался: крещен, и слава Богу, а в храм ходить да посты соблюдать — это увольте, это уж как-нибудь без него. Вот и мечтала Варвара, что однажды, может быть, даже в Рождество, любимый супруг вдруг раз и… уверует. Ну, как-то так. Здесь фантазия женщины давала сбой, зато далее следовали картинки идеальной благочестивой жизни семьи: вот они с Андреем и Дашкой по воскресеньям в храм ходят, исповедуются, причащаются и так, шажочек за шажочком, идут ко спасению… Красота!

В мечты грубо ворвался телефонный звонок:

— Варька, здравствуй! У кого Новый год встречать будем?

Женщина постаралась ответить как можно радостнее:

— У нас, папуля!

А положив трубку, чуть не разревелась. Вот же искушение этот Новый год! Как его теперь отмечать? Ведь отец далек от церковной жизни и совершенно не поймет, если на столе не будет «Оливье» с колбасой и привычного шампанского. Впрочем, Андрей тоже не поймет. Это у нее Рождественский пост, а он почему должен оставаться без долгожданных деликатесов? Про Дашку и говорить нечего — она ожидает подарков от Деда Мороза и полуночного веселья. А среди всей этой компании они с Галиной Трофимовной — православные христианки… Раньше было проще — свекровь со свекром справляли праздник у себя дома, Варины родители у себя, а сама Варвара еще год назад не была верующей, и вопрос, как встретить Новый год, перед ней не вставал. Но за последние двенадцать месяцев случилось много перемен. Скоропостижно ушли из жизни свекор и любимая мамочка. Так что теперь на все праздники Андрей с супругой непременно звали своих стариков.

В общем, миссия у Вари невыполнимая: устроить праздник мужу, дочке и отцу, при этом не обидеть духовных чувств свекрови, ну, и как-то самой не сорваться, набросившись на пресловутый «Оливье»…

Думала она, думала, но так ничего и не решила. Оставалось только помолиться и уповать, что Господь все Сам устроит.

«Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную…»

В продуктовом магазине Варвара взяла все необходимое для любимых блюд мужа и отца, а также овощи, фрукты и орехи для свекрови и себя. Дорого, конечно, зато можно сделать много разнообразных постных закусок и горячих блюд. Так что они с Галиной Трофимовной смогут не сверкать пустыми тарелками, раздражая близких.

«Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную…»

С подарками получилось и того проще. Каждому Варя приготовила приятные мелочи, в которых была необходимость, а для свекрови добыла молитвослов с крупным шрифтом — она давно такой хотела. Немного подумала и… приобрела крохотную красивую иконочку Святителя Николая для Даши. Себе тоже очень хотелось сделать какой-нибудь подарок, вот только какой?

«Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную…»

Ну конечно! Она подготовится ко Причастию и 1 января, пока все домашние будут спать, тихонько выскочит из дому и поедет в храм! Вот это и будет Новый год по-православному!

В суете пролетали последние деньки уходящего года. Дашка нетерпеливо пританцовывала возле мамы:

— А какой подарочек вы мне под елочку положите?

«Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную…»

Андрей удивленно поднял брови:

— Почему это «мы»? Не «мы», а Дед Мороз!

Даша захихикала:

— Пап, ты разве не знаешь, что Деда Мороза не существует! Это взрослые покупают подарки!

Пока Андрей думал, что ответить чаду, Варвара перешла на заговорщицкий шепот:

— Оказывается, ты у нас совсем большая… Ладно, раз ты догадалась, что Деда Мороза не существует, мы расскажем тебе правду! На самом деле есть такой святой — Николай Чудотворец. Вот он-то и совершил много чудес. Ему и сейчас можно помолиться, если что-то очень-очень сильно нужно! Знаешь, этот святой тайно делал подарки всем, кто нуждался. Хочешь, покажу тебе его?

Дашка посмотрела на маму широко раскрытыми глазами и кивнула.

— Тогда, дочка, неси мою сумку, я как раз тебе купила иконочку Николаюшки.

«Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную…»

Праздник пролетел мгновенно. Уже к двум часам ночи счастливую дочку уложили спать, Андрей повез по домам родителей. Квартира у Потаповых совсем маленькая, поэтому на ночлег всем не уместиться.

Будильник на мобильном телефоне зазвонил в шесть утра. Сейчас на цыпочках до ванны… Тихонько, чтобы никого не разбудить, собраться…

«Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную…»

— Варь, ты чего не спишь?

Андрей удивленно смотрел на супругу.

— Ты лежи, лежи! Я в храм. На Причастие. Когда проснетесь с Дашкой, я уже вернусь и приготовлю вам завтрак, ты не переживай! Отдыхай, родной!

Муж поворчал и все же вылез из-под одеяла:

— Как же… Поедет она одна! Там сейчас в автобусах пьяная молодежь катается. Мало ли что! Я тебя отвезу.

— А как же Дашка?

Андрей распахнул дверь детской комнаты:

— Дочура, вставай! В храм поедем. К этому… Святителю Николаю. Давай-давай, просыпайся, днем отоспимся!

Варвара чуть не плакала от счастья. Это же просто чудо какое-то! Андрея в храм не затянуть, а тут сам решился ехать!

— Андрюша, может быть, я все же сама, а то ты устал…

— Да ладно. Что я, не видел, как ты старалась всем угодить? Почти два дня от плиты не отходила. Никого помочь не просила. Я же думал, ты это… вообще праздновать запретишь Новый год, у вас же, православных, пост. Так что уж такую мелочь, как в храм тебя подбросить, я в состоянии сделать.

«Господи, спасибо, спасибо, спасибо!»

Причастников на удивление было много. Зайдя в храм, Потаповы словно попали в другое измерение. Здесь царила непередаваемая благодать… Андрей шепотом спросил:

— Слушай, тут так здорово! А на Рождество, наверное, еще красивее?

Варя кивнула и счастливо улыбнулась.

Потапов откашлялся:

— Значит, надо будет обязательно приехать.

Варвара сложила руки на груди и сделала шаг к Чаше.

Мечты под колокольный звон

Тяжело христианину жить в миру. Но что такое мир? Игнату казалось, что мир состоит из множества людей, живущих вне Церкви Христовой. Это могут быть иудеи, мусульмане, атеисты или даже люди, называющие себя православными. Да, да! Именно так. Игнат уже давно заметил, что огромное количество людей называют себя христианами. Они радостно покупают куличи на Пасху, красивые веточки на Вербное Воскресенье, они даже знают, когда начинаются основные церковные посты. Но это лишь теория. После того как съеден последний кусочек пасхального пирога, люди снова окунаются в свою привычную жизнь. Жизнь без Христа… Женщины по утрам торопливо станут подкрашивать глаза, одевать короткие офисные юбки, а мужчины достанут сигареты и, выругавшись про себя (а может, и вслух) из-за глупости начальства, приступят к своей привычной работе. Конечно, не все! Нет, нет, не все… Но большинство. Игнат брел по улице и с тоской смотрел на людей, шедших навстречу. Они так торопятся, каждый день по минутам рассчитан. Они все такие разные, но у них одинаково печальные глаза. Вот прошел к стоянке очень респектабельный мужчина, крутя на пальце ключи от авто. А вот совсем юная девчушка на высоких каблуках торопится ко входу в ресторан. Лица мелькали, оставляя на сердце горечь. Молодой человек не любил этот мир. Его сердце давно было устремлено к горнему. Но разве можно жить в миру без боли, если твой собственный отец вот такой вот теоретик — православный? Как Игнат не пытался достучаться до отцовского сердца, ничего не получалось. Все его аргументы разбивались о стену готовых ответов. Отец всегда говорил одну и ту же заученную фразу: «Я взрослый человек. Православный — меня мать крестила. Я хожу на Пасху и Рождество в храм. Я даже иногда читаю Писание! Я верю в Бога. Так что все у меня отлично, чего ты хочешь от меня?»

Игнату хотелось заорать, что ничего не может быть отлично, если нет огня молитвы внутри тебя, если нет желания жить по-христиански! Ну не достаточно соблюсти традиции, чтобы стать православным!

Он сдерживался и молчал. Нельзя перечить отцу. Нельзя заставить. Нельзя принудить. Можно лишь молиться и верить, что Господь коснется и его сердца.

Путь Игната пролегал мимо храма. Душу наполнил громкий и торжественный колокольный звон. Звон, возвещающий о силе и могуществе Творца. Так хорошо мечталось под эти удивительные звуки…

А отец у Игната был известным хирургом. Может быть, именно поэтому он был хотя бы «теоретиком», а не атеистом. Ведь именно врачам виден Божий промысел. Сколько раз он приходил домой после очередной операции и долго о чем-то размышлял, глядя в окно и выкуривая одну сигарету за другой. Игнат боялся его беспокоить в такие моменты, но однажды не выдержал и все же подошел спросить, все ли в порядке. Тот посмотрел на сына серьезными глазами и сказал: «Понимаешь, у больного не было шансов. Я сделал все, что мог, но видел, что шансов нет… А он выжил. Понимаешь, он выжил! Его жена не отходила от операционной и в слезах молилась. Я вышел и увидел ее глаза. Мне стало не по себе — я понял, что это не я спас ее мужа. Это она его вымолила».

Но несмотря на такие моменты просветления, отец по-прежнему жил мирской жизнью.

Однажды Игнат поделился с ним своими размышлениями о православных теоретиках, но, как обычно, его слова не нашли отклика…

Следующим утром юноша заявил:

— Отец, я врач!

— Да? С каких это пор ты из журналиста переквалифицировался в медработника? — отец решил, что сын шутит.

— Ну а что? Я же бываю в твоей больнице. Я даже справочник медицинский читаю иногда. Я врач!

Отец понял, на что намекает сын, и улыбнулся:

— Сынок, но ты же не провел ни одной операции…

— Значит, я не врач. Я по-прежнему журналист, — с легкостью согласился юноша.

Долго думал о словах своего сына один из самых лучших хирургов города. А утром выбросил пачку сигарет.

— Вот и к практике приступлю, с Божьей помощью, — сказал он и радостно посмотрел на сына.

Выстраданная радость

Надежда в Бога верила, иначе не обижалась бы на Него. А причин для обиды было достаточно. Жизнь была тяжелой. Сына-подростка растила одна, выбиваясь из сил. И, несмотря на то, что Петя был, в общем-то, послушным ребенком, переходный возраст давал о себе знать. Мальчик стал хуже учиться, мог нагрубить и перестал рассказывать, где и с кем проводит вечера.

Надежда работала дворником и очень уставала, поэтому дома сил на дискуссии с сыном не оставалось. Так и жили. Серо, тоскливо и как-то беспросветно. А куда денешься? На высокооплачиваемую работу не уйти — как дворнику ей дали служебное жилье, и если она лишится этого места, то семья окажется на улице. Помощи ждать неоткуда. Муж ушел еще пять лет назад. Наверняка, у него теперь «новая» жена и «новые» дети. Родители Надежды умерли, когда она была совсем маленькой. Вот и осталась в этой жизни без опоры. Ну, а Бог... Разве Он любит ее, раз не дал в жизни счастья? Кому-то отмерил любящего супруга и много деток, кому-то — достаток. А ее обделил. По правде сказать, она и вспоминала о Нем редко, чтобы не причинять боль своей душе.

Но наступил Великий пост. В это время даже далекие от Церкви люди как-то духовно преображаются. Чаще заходят в храм поставить свечи, сказав по привычке «слава Богу», начинают задумываться над смыслом этой фразы…

Вот и Надежда разрешила себе думать об Отце. Нет, в храм она, конечно, не пойдет. Там все чужое. Но обратиться к Нему и рассказать обо всем, что накопилось... Это, пожалуй, можно. О таком никому не расскажешь — засмеют. Виданное ли дело — с Богом разговаривать. Но терпеть было уже невозможно. И она, захлебываясь слезами, задавала свои вопросы: «За что Ты так жестоко наказываешь меня?! Ты забрал у меня мужа, Ты допустил его уход! Ты не дал мне хорошей работы — я, приходя домой, падаю без сил!» Долго еще Надя всхлипывала, но слезы удивительным образом приносили облегчение. Женщина прислушалась к себе — впервые за долгое время на душе было светло. Словно кто-то утешил израненное одиночеством сердце. Даже сил прибавилось. Умывшись, она с необъяснимой радостью принялась готовить ужин для сына.

Петя пришел раньше, чем обычно. Удивленно поглядел на красиво накрытый стол:

— Мы что, ждем гостей?

— Да нет. Просто решила сделать тебе приятно.

После еды Надежда потребовала дневник сына. А там красовались сплошные двойки и замечания учителей... Несладко пришлось Пете. Ему казалось, что еще чуть-чуть — и мать возьмется за старый отцовский ремень, который пылился на антресолях. Но обошлось. Когда Надежда немного успокоилась, ее сын поглядел ясными от счастья глазами и сказал:

— Мама, спасибо, что ты наказываешь меня. Ты так давно не проверяла дневник и не интересовалась моими делами... Я решил, что не нужен тебе.

Надя всплеснула руками:

— Что ты такое говоришь?! Я же лишь для тебя и стараюсь! Просто домой уставшая прихожу, вот и не расспрашивала тебя. Сыночек, я же каждую секунду о тебе думаю, поверь мне!

Петя ушел в свою комнату и решил, что с этого дня будет приходить из школы, делать уроки, а потом помогать маме. И как он мог раньше бесцельно бродить по улицам, когда она надрывалась на работе?.. Ничего! Все еще можно исправить! Главное — он ей нужен.

Надя мыла посуду и улыбалась. Бог дал ей замечательного сына! Дал здоровье работать и крышу над головой. И это только ее вина, что она так одинока. А раз так, значит, можно все изменить…

И еще подумалось: если Он и наказывает, значит, Ему не все равно. Значит, Он участвует в ее судьбе!

Надежда в Бога верила, иначе не обижалась бы на Него. А причин для обиды было достаточно. Жизнь была тяжелой. Сына-подростка растила одна, выбиваясь из сил. И, несмотря на то, что Петя был, в общем-то, послушным ребенком, переходный возраст давал о себе знать. Мальчик стал хуже учиться, мог нагрубить и перестал рассказывать, где и с кем проводит вечера.

Надежда работала дворником и очень уставала, поэтому дома сил на дискуссии с сыном не оставалось. Так и жили. Серо, тоскливо и как-то беспросветно. А куда денешься? На высокооплачиваемую работу не уйти — как дворнику ей дали служебное жилье, и если она лишится этого места, то семья окажется на улице. Помощи ждать неоткуда. Муж ушел еще пять лет назад. Наверняка, у него теперь «новая» жена и «новые» дети. Родители Надежды умерли, когда она была совсем маленькой. Вот и осталась в этой жизни без опоры. Ну, а Бог... Разве Он любит ее, раз не дал в жизни счастья? Кому-то отмерил любящего супруга и много деток, кому-то — достаток. А ее обделил. По правде сказать, она и вспоминала о Нем редко, чтобы не причинять боль своей душе.

Но наступил Великий пост. В это время даже далекие от Церкви люди как-то духовно преображаются. Чаще заходят в храм поставить свечи, сказав по привычке «слава Богу», начинают задумываться над смыслом этой фразы…

Вот и Надежда разрешила себе думать об Отце. Нет, в храм она, конечно, не пойдет. Там все чужое. Но обратиться к Нему и рассказать обо всем, что накопилось... Это, пожалуй, можно. О таком никому не расскажешь — засмеют. Виданное ли дело — с Богом разговаривать. Но терпеть было уже невозможно. И она, захлебываясь слезами, задавала свои вопросы: «За что Ты так жестоко наказываешь меня?! Ты забрал у меня мужа, Ты допустил его уход! Ты не дал мне хорошей работы — я, приходя домой, падаю без сил!» Долго еще Надя всхлипывала, но слезы удивительным образом приносили облегчение. Женщина прислушалась к себе — впервые за долгое время на душе было светло. Словно кто-то утешил израненное одиночеством сердце. Даже сил прибавилось. Умывшись, она с необъяснимой радостью принялась готовить ужин для сына.

Петя пришел раньше, чем обычно. Удивленно поглядел на красиво накрытый стол:

— Мы что, ждем гостей?

— Да нет. Просто решила сделать тебе приятно.

После еды Надежда потребовала дневник сына. А там красовались сплошные двойки и замечания учителей... Несладко пришлось Пете. Ему казалось, что еще чуть-чуть — и мать возьмется за старый отцовский ремень, который пылился на антресолях. Но обошлось. Когда Надежда немного успокоилась, ее сын поглядел ясными от счастья глазами и сказал:

— Мама, спасибо, что ты наказываешь меня. Ты так давно не проверяла дневник и не интересовалась моими делами... Я решил, что не нужен тебе.

Надя всплеснула руками:

— Что ты такое говоришь?! Я же лишь для тебя и стараюсь! Просто домой уставшая прихожу, вот и не расспрашивала тебя. Сыночек, я же каждую секунду о тебе думаю, поверь мне!

Петя ушел в свою комнату и решил, что с этого дня будет приходить из школы, делать уроки, а потом помогать маме. И как он мог раньше бесцельно бродить по улицам, когда она надрывалась на работе?.. Ничего! Все еще можно исправить! Главное — он ей нужен.

Надя мыла посуду и улыбалась. Бог дал ей замечательного сына! Дал здоровье работать и крышу над головой. И это только ее вина, что она так одинока. А раз так, значит, можно все изменить…

И еще подумалось: если Он и наказывает, значит, Ему не все равно. Значит, Он участвует в ее судьбе!

Сбежавшее детство папы Арсения

Арсений сидел на скамейке и болтал ногами. Скучно. Ребята убежали в соседний двор, а ему туда нельзя — мама запрещает. Мальчик в свои девять лет был не по годам серьезен и рассудителен. Он уже неоднократно задумывался: почему всем его друзьям что-то разрешают или запрещают именно мамы. Почему не папы? Ну ладно, у Мишки отца нет, у Егора родители в разводе, но у остальных-то папы на месте!

Арсений вспомнил, как прошлым летом он умудрился потеряться. Тогда они всей семьей отдыхали в санатории. Мама, найдя свою драгоценную пропажу, плакала и сильно его ругала, даже грозилась ремень достать. Мальчику было ее очень жалко, но вместе с этим он ощущал себя по-настоящему счастливым. Вон как мамуля разволновалась — значит, любит его безгранично! А папа… Папа лишь сурово сдвинул брови и лишил его карманных денег.

Мальчик с удивлением всматривался в знакомый силуэт. Надо же, отец с работы идет! Обычно он возвращался поздно вечером, а иногда даже ближе к ночи.

— Арсюша, пошли домой, у меня хорошие новости!

Мама открыла дверь и удивленно посмотрела на мужа:

— Что-то случилось? Почему ты не на работе?

— Представляешь, меня повысили и отправляют на полгода в Европу! Разумеется, оклад теперь будет совершенно другим, и, когда я вернусь, мы сможем наконец-то сделать в квартире ремонт! Ты же так этого хотела! А еще купим тебе все, все, все, что ты захочешь! Ну, что ты молчишь? Ты что, не рада?

Мама улыбнулась, но как-то растерянно:

— Значит, нам целых полгода придется жить без тебя…

— Но ты же сама хотела, чтобы я добился этого повышения! Ты мечтала о том, как мы сделаем перепланировку квартиры и все здесь усовершенствуем!

Арсений глядел на родителей, и вдруг ему стало очень обидно. Мальчик с горечью выкрикнул:

— Пусть едет! Какая разница, где он будет жить, все равно мы его почти не видим!

Потом Арсюша всхлипнул, как девчонка, за что ему стало стыдно, и убежал в свою комнату. Слезы катились, не желая останавливаться… Мальчик лег на кровать и отвернулся к стене. В нагрудном кармане его рубашки был спрятан секрет. Арсений вынул из своего тайника маленькую пластиковую карточку и бережно провел по ней пальцами. Папа… Папочка! В руках ребенка была иконка Христа. Еще года два назад старушка-соседка подарила ее мальчику на Рождество. На обороте была молитва «Отче наш». Соседка сказала, что это — изображение нашего Отца Небесного. Он всегда рядом. Всегда, всегда, всегда! Арсений почему-то ей поверил. Карточку он прятал и старался всегда носить с собой. Родителям ничего не рассказал — боялся, что засмеют. В их семье никогда не говорили о Боге…

Спустя какое-то время в дверь постучали, и Арсений торопливо положил иконку обратно в карман.

— Сын. Мы тут с мамой поговорили. Знаешь, может, и правда не стоит мне никуда ехать? Ну его, этот ремонт!

Папа казался взволнованным, а мама вытирала набегавшие слезы.

— Арсюшка, ты пойми, я же так много работаю ради того, чтобы у тебя все было! У меня самого в детстве ничего не было. Рос в деревне без отца. Помню ощущение постоянной нужды… Знаешь, как это непросто, когда у тебя нет папы!

Мальчик вздохнул:

— Знаю.

Родители встревоженно поглядели на сына. Мама робко сказала:

— Сынок, мы просто думали, что самое главное — обеспечить тебя всем необходимым… На самом деле наш папа всю жизнь мечтал совсем о другой работе, но она не так хорошо оплачивается. Я думаю… Я думаю, самое время воплотить его мечту в жизнь! Он наконец-то сможет проводить вечера с семьей и будет заниматься любимым делом!

Арсений глядел на маму счастливыми глазами. Папа опустил голову и улыбался. Мальчик поднялся с кровати и подошел к отцу:

— Пап, ты не переживай, ты и так устроил мне самое лучшее детство на свете!

— Слава Богу, потому что мое детство от меня сбежало…

Арсюша обнял родителей, а потом шепотом сказал:

— Папа, Отец есть и у тебя. Ты просто не знал. Я тебе сейчас Его покажу.

Мальчик полез в нагрудный карман:

— А детство твое мы догоним, папуля, ты не переживай!

Она не успела попросить прощения

Алена устало присела на диван, поставив на журнальный столик чашку с горячим чаем, и включила телевизор. Для большинства людей вечер — это время, когда можно отдохнуть, сделать домашние дела и набраться сил перед очередными трудовыми подвигами. До недавних пор так жила и Алена, пока не случилась беда — скоропостижно ушла из жизни мама. Теперь же стоило сумеркам окутать шумный город, как у девушки начиналась паника. Она не знала, куда сбежать от своих мыслей и горьких переживаний. Невыносимые муки приносили вечера, лишенные привычной дневной суеты…

Маме было всего-то сорок пять лет! Она была так красива и жизнерадостна!

Последние четыре месяца после похорон Алена жила как в аду. То и дело приходилось сдерживать себя, чтобы не закричать во весь голос: «Мамочка, как мне попросить у тебя прощения?!»

Казалось бы, обычная ссора. Мама подарила на день рождения красивый сервиз. Алена хотела путевку на море, о чем и намекала последнее время. Раздражения скрыть не удалось, и родители, обиженные неблагодарностью дочери, уехали домой. Все. Больше Алена маму уже не видела. Неделю прожили, не разговаривая друг с другом, так как Алена, хоть ей и было стыдно, не хотела звонить первой. А потом приехал отец и сообщил, что мамы больше нет. Инфаркт забрал ее… Куда забрал?! Девушке было очень страшно, поскольку она не знала, где теперь любимая мамочка и как докричаться до нее, чтобы попросить прощения.

С отцом говорить не хотелось. Он был свидетелем той отвратительной ссоры. Девушке казалось, что, несмотря на заботу и внимание, он осуждает ее и винит в смерти любимой супруги. Постепенно, день за днем, неделя за неделей, Алена выстроила вокруг себя ограду, которую было невозможно преодолеть. Она осталась один на один со своим горем.

На работе, видя ее состояние, дали отпуск. Но прошел положенный для отдыха месяц, а девушка вернулась на предприятие в худшем состоянии, чем была: могла зарыдать в любой момент, отвечала невпопад, поскольку думала лишь об одном: где теперь мама и как извиниться перед ней? Руководство мягко намекнуло, что здесь нужна помощь специалиста, а оставаться на рабочем месте в таком виде недопустимо. Алена намек поняла и написала заявление об уходе. Так она оказалась в каком-то жизненном тупике. Работы нет, общения с людьми нет, веры в будущее тоже нет.

Девушка уже стала думать о том, что действительно пора обратиться за помощью к врачам, но все-таки медлила, так как понимала: ее горе связано с отсутствием ответов на терзающие душу вопросы и вряд ли они найдутся у медиков…

В жизни порой так бывает: ищет человек Бога и очень долго не находит. Сердце разрывается от боли, выбор веры и выбор жизненного пути приносит муки раздумий и сомнений. Бог, видя желание следовать за Ним, разумеется, подсказывает, и рано или поздно человек оказывается на узкой тропинке, ведущей к спасению. Но бывает иначе. Не ищет человек Бога, не ощущает нужды в Нем, а Он проявляет чудо великого милосердия и открывается Сам. Ничего не требуя взамен, ни к чему не принуждая, Он просто отирает слезы и очищает сердце от оков страданий. Именно так и случилось с Аленой. Она приехала в очередной раз на могилку к маме и, проходя мимо небольшой церквушки, зачем-то вошла в нее. Никакие свечи она ставить не собиралась да и что тут вообще нужно делать не знала.

Просто стояла посреди пустого храма и… ожила! Вдруг неожиданная мысль пронзила ее душу — жизнь бесконечна! Мама тоже жива! Ее душа не могла исчезнуть, она продолжает существовать! Больше никаких мыслей не было, лишь тишина храма и едва уловимый аромат ладана.

Алена стояла не шелохнувшись. Впервые, даже не за месяцы после смерти мамы, а, пожалуй, за всю свою жизнь, она почувствовала, что действительно живет! Девушка даже испугалась, что это ощущение исчезнет, стоит ей переступить порог храма и выйти на улицу. Но этого не случилось. Огонь невидимого света теперь горел внутри нее, не давая впасть в уныние.

Подойдя к могилке мамы, девушка медленно и как-то даже торжественно наложила на себя крестное знамение, чего раньше никогда не делала. Поправив принесенные родственниками цветы, улыбнулась и прошептала: «Теперь я знаю…»

Утешилась мятущаяся душа, не ведавшая, как получить мамино прощение. Покаяние и жизнь с Богом — единственный путь получить очищение души. После первой же исповеди, на которой Алена рассказала о своем горе и попросила у Бога прощение за то, что обидела маму, боль ушла из ее сердца. Теперь она знала, как выразить любовь своей драгоценной мамочке, которая уже закончила свой земной путь, — молитвой, вознесенной ко Творцу и собственной христианской жизнью!

С отцом они стали жить вместе, утешая и поддерживая друг друга во всем. Вдохновленный примером дочери и теми удивительными изменениями, которые произошли с Аленой в одночасье, папа тоже стал искать Бога…

Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят (Мф. 7: 7–8).