Наталия Климова

Епитимия (3 рассказ из серии «Этажи»)

На третьем этаже гостиницы «Анкира» проживали только женщины. Впрочем, это всех устраивало. Каждый вечер, придя с послушания и помолившись, паломницы устраивались пить чай и обсуждать прошедший день. Ходили в гости друг к другу. Только к Аллочке не заглядывали: не вписалась она в общую компанию… За глаза ее не обсуждали — как можно?! Ведь сестры — православные христианки!

Обсуждать не обсуждали, но… нет-нет, да и вспоминали в своих женских беседах. Всем было интересно, зачем и почему Алла приехала в обитель. Обычно ведь как? Едешь в монастырь, просишь послушание, работаешь во славу Божию, грехи свои замаливаешь… А тут все иначе. Сестры трудиться идут, а Алла в номере сидит. Все на молитву встают, а она гулять уходит. Одним словом, странная паломница.

Сумерки окутали город. Сегодняшний вечер обещал быть необычным. Из обители уезжали сразу пять человек, и паломники собрались в трапезной, чтобы попрощаться. За столом царила веселая суета. Кто-то показывал фотографии, которые успел сделать, кто-то обменивался с другими телефонами, чтобы продолжить общение… Только Алла сидела, опустив глаза и вобрав голову в плечи. Она так ни с кем и не подружилась.

Мать Саломия оглядела ставших родными людей и предложила:

— Давайте делиться своим опытом. Стала ли эта поездка для кого-то из вас полезной? Думаю, нам всем будет очень интересно послушать отъезжающих!

В трапезной стало тихо. Все обдумывали слова матушки, а потом один за другим стали рассказывать о своих впечатлениях. Когда четверо высказались, повисло напряженное молчание. Что скажет Алла? Тем временем, женщина набрала в легкие воздуха и робко произнесла:

— Я очень рада, что провела целых десять дней в этом чудесном месте. Наверное, кому-то это покажется странным, но для меня главным в этой поездке стал именно третий этаж «Анкиры». Именно здесь, среди вас, дорогие сестры, я получила один из самых ценных уроков в своей жизни…

Алла взглянула на матушку, и та ободряюще кивнула.

— Что ж, я расскажу подробнее о себе. Возможно, узнав мою историю, кто-то из вас сможет избежать таких ошибок. Итак, начну с самого начала. Я выросла в православной семье. Меня и двух моих сестер растили в послушании и строгости. Уже лет в шестнадцать я стала готовить себя к служению матушки. Мне хотелось стать женой священника и разделить с супругом все тяготы этого непростого пути. Моим мечтам было суждено осуществиться… Я вышла замуж, супруг получил приход и стал служить в одном из столичных храмов. Поначалу я стояла в свечной лавке и радовалась возможности быть полезной людям. Но шли годы и, видимо, что-то случилось. Батюшка увидел, что я «перегорела». К сожалению, я понимаю, что он имел в виду. Ведь, действительно, я уже стала оценивать людей по внешнему виду, мысленно разделив их на «прихожан» и «захожан». Это очень опасно, тем более что я по-прежнему стояла в церковной лавке и просто не могла себе позволить подобного нерадения. Осознав свою черствость, стала каяться, но ничего не менялось. Батюшка, увидев однажды мое равнодушие к девушке, которая подавала записки, сделал мне замечание. Сказал, что стоило быть с ней приветливее, но я лишь отмахнулась. Эта девочка была мне знакома. Службы она никогда до конца не выстаивала, в юбке я ее вообще ни разу не видела, ни с кем из прихожан она не дружила. Вот я и отнеслась к ней без должного внимания. Для меня она не была «своей». Услышав такие мои рассуждения, батюшка понял, что нужно срочно принимать меры. Он наложил на меня епитимию. Поскольку уже давно было принято решение навестить мать Саломию, с которой наша семья была дружна, батюшка велел у нее в гостинице вести себя определенным образом, дабы на своей шкуре ощутить, что значит быть «чужой» среди «своих». Сестрички, я, как и вы, несла послушание, только ночью — перебирала и фасовала на складе монастырские травы. Просто вы не знали. А я не могла вам объяснить, почему не хожу днем трудиться вместе со всеми — таким был наказ батюшки. Я должна была жить не на показ. Молиться и трудиться втайне. Если бы вы только знали, каким испытанием для меня стало каждый раз проходить мимо вас! Наш этаж был для меня настоящей пыткой! Я не могла признаться, что я «своя», чтобы вы приняли меня в компанию. Не могла ближе познакомиться с вами, иначе последовали бы вопросы о том, почему я не хожу на послушания со всеми и не участвую в общей молитве. Я вам скажу честно: это очень страшно — оказаться в такой ситуации, когда ты вне коллектива, особенно женского…

— Но ведь мы тебя не осуждали за то, что ты не трудишься и не молишься со всеми! Никто и слова дурного не сказал в твой адрес! — раскраснелась Аллочкина соседка.

— Родные мои, так и не нужны никакие слова. Ведь страшно просто ощущать себя «чужой»… Господи, не дай мне больше судить о людях по их внешнему виду! Знаете, о чем я думала все это время? О той девочке из нашего храма! Почему она в брюках была? Да, может, у нее просто денег нет купить эту злосчастную юбку! Почему службы не выстаивала? Может, здоровье не позволяло или она просто не знала, как вести себя в храме. Так много причин, и ни одна из них меня не должна касаться! Это вообще не мое дело! Мое дело — увидеть в ней своего ближнего… Ведь апостол Петр не зря просил: …будьте все единомысленны, сострадательны, братолюбивы, милосерды, дружелюбны, смиренномудры.

Утром паломники уехали. Третий этаж прилежно молился перед иконостасом. После Утреннего Правила женщины молча переглянулись.

— Завтра уезжаем. Надо бы иконочек купить для прихода. Раздам всем сестрам. Всем… Девочки, вы понимаете меня?

Сестры молча кивнули. Они понимали.

Начать сначала (4 рассказ из серии «Этажи»)

Антонина Иосифовна была человеком непростым. Когда она появилась в «Анкире», многие заметили, что за вечерним чаепитием обстановка стала накаляться. Женщина очень любила рассказывать о себе, и сестры, которые жили на одном этаже с Антониной, вскоре знали всю биографию своей соседки и втайне сочувствовали ее дочери. Дело в том, что эта властная женщина, всю жизнь прожившая воинствующей коммунисткой, растила любимое чадо одна. Муж ушел, когда Галочке было несколько лет от роду. Сестры догадывались, что мужчина просто не выдержал характера супруги. А Галя росла послушным и тихим ребенком, который никогда не ставил под сомнение авторитет матери. Но годы шли. Девочка выросла и впервые ослушалась родительницу, выйдя замуж за Алексея. Правда, Антонина предпочитала называть зятя не по имени, а исключительно по роду занятий, то есть сантехником. И вот, во время очередных посиделок перед сном, женщина, прихлебывая сладкий чай, с упоением рассказывала, как молодые поселились в ее квартире, а через шесть лет случилось то, чего и следовало ожидать: «сантехник» бросил семью и ушел жить к родителям.

Лида — одна из сестер, слушавших эту историю, не выдержала:

— И как это Вы, Антонина Иосифовна, к Богу пришли?.. Как из коммунистки-безбожницы превратились в православную христианку? Удивительно просто!

Антонина подвоха в вопросе не заметила и снисходительно ответила:

— К нам в дом семья священника переехала. Мы случайно с матушкой познакомились, когда я еще не знала, кто она. Так я увидела Православие «изнутри». Присмотрелась… Люди достойные, вежливые. На праздники гостинцами нас угощали. Как-то, в общем, незаметно я увлеклась религией. Потом и в храм пришла.

Но про свое воцерковление ей было не так интересно рассказывать, как про предательство «сантехника», поэтому Антонина вернулась к животрепещущей теме:

— Так вот. Что там у них случилось, я не знаю. Галка молчит, как партизан. Но факт остается фактом: этот подлец бросил жену и сына. Дочь у меня, конечно, бесхарактерная выросла. Сидит в комнате и ревет. А ребенку сказала, что папа в командировке!

Антонина замолчала, выдержав театральную паузу, а потом торжественно произнесла:

— Я, будучи православным человеком, не могла покрывать этот грех. Ложь — тяжкое преступление перед Богом. Вот я и сказала внуку всю правду: «Никуда твой папка не уехал, он просто тебя бросил!» Галя возмущалась и даже кричала на меня, но я как раз на следующее утро сюда отправилась. Так что пока в обители поживу, дочь и успокоится. Поймет, что правда, какой бы она ни была, всегда лучше вранья!

Сестры молчали, не зная, как реагировать на такое откровение. Настроение у всех явно было испорчено, и вскоре они разошлись по номерам.

В молитве и трудах во славу Божию прошла неделя. Несколько паломниц собрались уезжать. Антонина Михайловна была одной из них. Напевая что-то под нос, она мыла посуду в трапезной. Увидев вошедшую Лиду, не утерпела и поделилась радостью:

— А за мной дочь приедет! На мобильный звонила вчера вечером. Всю неделю не хотела общаться со мной, а теперь, видимо, поняла, что мама хочет ей только добра!

Лида только хмыкнула в ответ на это сомнительное заявление.

Через час, действительно, к гостинице подъехала машина, но Антонина, спустившись на крыльцо, гневно вскрикнула:

— Что он тут делает?!

Оказывается, Галя приехала за матерью не одна, а с супругом. Алексей, улыбаясь, пошел навстречу теще, но та лишь презрительно поджала губы:

— Я с ним в одну машину не сяду! Галя, вези меня домой. А этот пусть на городском транспорте добирается.

Дочь очень серьезно посмотрела на мать и отчеканила:

— У нас с мужем случилась ссора, но тебя это совершенно не касается. Тебя лично он ничем не обидел, поэтому ты не вправе разговаривать с ним в подобном тоне. И еще: мы сами разберемся, что и как говорить сыну, поэтому без нашего согласия не вмешивайся, пожалуйста, в воспитательный процесс, мама.

Казалось, Антонина не приняла слова дочери всерьез. Она лишь усмехнулась и процедила сквозь зубы:

— Интересно, и как вы без меня справитесь, если не буду вмешиваться? Сами-то многого в жизни добились? Живете и то в моей квартире. И, между прочим, на свою никогда не заработаете — оклад у сантехников не велик! Повторяю еще раз: я с ним никуда не поеду!

Галя спокойно ответила: «Значит, поедешь на автобусе» и хлопнула дверцей машины.

Мать Саломия тихонько стояла у окошка и наблюдала за этой неприятной сценой. Она увидела, как Антонина с гордо поднятой головой направилась в сторону автобусной остановки, а молодые супруги тоскливо глядели ей вслед. Матушка перекрестилась и вышла на крыльцо:

— Ребята, вы же только с дороги. Давайте чайку попьем.

Алексей посмотрел на супругу, а та испуганно замотала головой:

— Ой, нет-нет! Неудобно как-то!

Потом смутилась и добавила:

— Да и вообще… Мы не так чтобы очень уж верующие. И в храм почти не ходим. Это мама у нас… — женщина запнулась.

Старенькая монахиня неожиданно протянула Гале руку и тихонько прошептала: «Пойдем, пойдем, мои хорошие…»

Чай в монастыре всегда очень вкусный. А если еще и в приятной компании, то вообще можно забыть обо всех проблемах и разрешить себе немножко помечтать. О чем? Да о той жизни, о которой рассказывает эта странная женщина в черном облачении. Ведь, может быть, действительно, не так уж все и сложно?

Муж вырвал Галину из задумчивости и спросил:

— Давай рискнем, а? Матушка говорит, что при храме мне работа точно найдется, а жилье в деревне снять намного дешевле, чем в городе. Тут и школа есть, и больница! Что скажешь?

Но Галя ничего не сказала. Она тихонько встала и вышла на веранду. Первые звездочки уже зажглись на небосклоне, и женщина с любопытством рассматривала их. Господи, неужели все так просто?! Неужели на самом деле можно начать все сначала?

Неожиданно поднялся ветер, и на мгновение Галине показалось, что он шепнул ей на ухо: «Не можно, а нужно!» Она обернулась и увидела за спиной Алешу. Ответить на его вопрос она по-прежнему не могла — в горле стоял ком. Поэтому Галя только кивнула, а потом расплакалась от счастья.