Наталия Климова

НЕ БЛАГОДАТНЫЙ СТАРЕЦ (ПЕРВАЯ ПРИТЧА ПРО АВВУ АРТЕМОНА)

Недалеко от прекрасного города Аскалона, раскинувшегося на берегу Средиземного моря, стоял небольшой монастырь. Здесь подвизались иноки, искавшие уединения и желавшие проводить свою жизнь вдалеке от мирской суеты. Однако очень скоро в монастырь стали стекаться люди со всех городов, узнав об удивительной мудрости духовного наставника братии — аввы Артемона. Старец горько плакал, что не может жить в тишине и спокойствии, но гостей всегда встречал радушно и помогал, чем мог.

Случилось однажды, что в киновию пришли три брата. И с таким благоговением они пали перед аввой на колени, что даже иноки удивились их набожности.

— Мы хотим провести с тобой некоторое время, отче! — сказал самый молодой из братьев. — Мы знаем, что Бог наградил тебя необычайными дарами. Может быть, и нас ты наставишь на истинный путь…

Старец, сильно удивляясь, поспешил поднять братьев с колен и ответил:

— Мне ли, грешному, вас учить?! Пребывайте в молитве — в общении с Господом нашим Иисусом Христом, и Он поведет вас.

— Позволь нам насладиться той благодатью, которая исходит от тебя! — настаивали юноши.

Улыбнулся авва Артемон и ответил:

— Раз молиться не хотите, то и ладно! Оставайтесь у нас, сколько пожелаете!

Обрадовались братья, а младший даже мечтательно сказал:

— Рядом с таким благодатным человеком Божиим даже делать ничего не надо… По его молитвам и спасемся. Останемся здесь, пока Господь нас не призовет к Себе!

Стали они с братией жить в одной из свободных келий. День проходит, другой. Иноки молятся, работают в огороде, а трое братьев лежат себе и радуются, что никто их не заставляет трудиться. И так они к старцу прикипели сердцем, так полюбили его простоту и смирение, что стал он им как отец родной. И вот, наконец, не зная, чем занять себя, средний брат предложил:

— Давайте подсмотрим, как авва Артемон с Богом общается! Не может быть, чтобы он молился, как все грешники. Наверняка, к нему сами Ангелы приходят, чтобы вместе славить Творца!

Подождали юноши, когда служба закончится, а все монахи по кельям разойдутся. Притаились под дверью аввы и стали слушать. Вдруг как вздрогнут от неожиданности: старик песни во все горло поет! Братья в недоумении переглянулись — старец, похоже, и не собирался молиться! Пришлось им с разочарованием к себе возвращаться.

— Наверное, он ночью молится. Когда все спят, — задумчиво протянул младший брат.

Дождавшись, когда Луна появится на черном бездонном небе, юноши снова присели у дверей кельи наставника. Минут десять ждали, а потом как подскочат от испуга! Оказалось, это старец так крепко спал, что даже каменные монастырские стены вздрагивали от его громкого храпа. Пошли братья в свою келью и долго молчали, не зная, что сказать. Потом старший вздохнул и грустно произнес:

— Беда с нашим аввой… Не молится он совсем. Что же делать? Ведь так и погибнет в нерадении.

— Молиться надо о нем, — предложил средний.

— Это ты верно сказал, — кивнул младший, — кто же о нем перед Богом хоть слово замолвит?! Ведь послушники его и знать не знают, что старец-то не благодатный!

Собрались братья и на следующее же утро, попрощавшись со всеми, отправились домой. Как их авва Артемон ни уговаривал остаться, братья наотрез отказывались, таинственно замечая: «Некогда нам бездельничать, у нас дело важное появилось». Старец благословил их в путь, а когда юноши скрылись за горизонтом, кряхтя, побрел в монастырский сад. Следом за ним бежал один из послушников и негодовал:

— Отче, долго ли у нас будет гостить тот торговец, которого ты в свою келью впустил? Нехорошо тебе спать на сырой земле под смоковницей!

Авва Артемон ничего не отвечал. Озорно прищурившись, он смотрел на солнце, которое ласково касалось его изможденного, но радостного лица.

ДВА ПЕКАРЯ (ВТОРАЯ ПРИТЧА ПРО АВВУ АРТЕМОНА)

Пришел как-то в монастырь к авве Артемону молодой послушник по имени Варух. Благословил его старец трудиться в пекарне вместе с опытным иноком Наумом. Шло время, но как ни старался юноша, ничего у него не получалось: то тесто выходило не таким, как должно, то пригорали лепешки, то оставались сырыми внутри… Плакал Варух целую неделю, а потом решился идти к наставнику и просить другое послушание:

— Не могу так больше! — печалился юноша. — Все делаю, как Наум велит, а еда все равно непригодной оказывается!

— А ты стараешься? — спросил авва Артемон.

— Еще как стараюсь! — ответил послушник. — И Бога в помощники призываю, а ничего не меняется.

— Вот и хорошо! Трудись дальше, — улыбнулся старец.

Делать нечего, вернулся Варух в пекарню и, помолившись, снова принялся за работу. Так прошло еще несколько недель. Наконец, даже Наум увидел, что не научиться молодому послушнику печь лепешки так, как он, и возгордился:

— Что же, авва не захотел дать тебе другого послушания?

— Не знаю, брат, — вздохнул Варух, — может быть, он думает, что однажды у меня получится…

— Нет. Не получится, — заверил его Наум. — Поверь мне, я пеку лепешки вот уже тридцать лет. Если сразу работа не пошла, то ничего доброго из тебя уже не выйдет! Уж я-то знаю, о чем говорю, — сам вырос в семье пекарей и владею этим ремеслом лучше других!

Опечалился юноша пуще прежнего, но второй раз идти к старцу не дерзнул, а решил усилить старания и молитву.

На следующее утро, когда братия приступила к трапезе, Наум не смог сдержать тщеславия и сказал:

— Авва, как тебе кажется, чей хлеб лучше: мой или Варуха?

Старец потер руки и радостно воскликнул:

— Это я мигом определю!

Потом он указал рукой на пригоревший кусок и, почесав бороду, произнес:

— Вот этот очень хорош! Я чувствую, как он благоухает смирением, усердием, слезами и надеждой…

Братия притихла, а молодой послушник зарделся от счастья.

— А этот, — продолжил старец, взглянув на идеально ровный и румяный хлеб, — пропитан равнодушием и гордыней.

Раскаялся старый монах, услышав обличение наставника, и горько заплакал. Тем временем авва Артемон невозмутимо принялся за трапезу, взяв хлеб с подноса Наума.

— Отче, подать ли нам к столу то, что приготовил Варух? — прошептал один из монахов, со страхом глядя на черные неровные куски, лежащие на блюде.

— Зачем же мне заставлять вас угольками питаться? Хлеб-то хорош, да только сгорел! — беззвучно засмеялся старец.

Наум же, глядя, с каким аппетитом авва Артемон ест его хлеб, немного ободрился, а Варух, несмотря на похвалу дорогого наставника, понял, что трудиться ему предстоит еще очень долго.

Кислый виноград (третья притча про авву Артемона)

Пришли как-то все монастырские братья к авве Артемону жаловаться на послушника Елиму, который их праздными разговорами искушал.

- Это невозможно терпеть! – гневался один брат, - только я в келье затворюсь, чтобы Богу помолиться, как тут же Елима наш приходит. Да, ладно бы по делу! А так, сядет у порога и начинает рассказывать, какое сегодня небо хмурое, каких птиц он на крыше видел, о чем другие братья разговаривали… И так каждый день, отче! Сегодня прогонишь его, а завтра он, как ни в чем не бывало, опять приходит!

Авва печально покачал головой и спросил юного послушника:

- Правду ли твой брат говорит, Елима?

- Правду, отче, - без смущения признал тот, - каюсь, грешен я. Никак сию страсть побороть не могу. Молюсь Господу, чтобы избавил меня от нее, но Бог не внемлет…

- Авва, ты скажи ему, что есть вещи, которые человек сам должен преодолевать, - возмутился другой брат, - А то хорошо устроился: сам трудиться не хочет, а только чудес от Спасителя ждет!

И снова авва Артемон обратился к своему послушнику:

- Так ли это, Елима, что ленишься сам со своей страстью бороться?

- Нет, отче. Тут уж моя совесть чиста. Я борюсь, но пока ничего не выходит. Хочу не грешить, и не могу!  Наверное, придется братьям смириться и немощи мои носить по слову Христа.

Вздохнул старец и пошел вглубь виноградника, где он так любил прятаться от дневного зноя. Иноки двинулись за ним следом, недоумевая, куда он их ведет. Вскоре авва остановился у самого чахлого растения, которое уже несколько лет не позволял выкорчевывать, и улыбнулся:

- Вот тебе, Елимушка, лекарство от твоей страсти. Каждый раз, когда захочется тебе поговорить, срывай эти ягоды, да кушай, пока желание болтать не исчезнет.

- И все? – обрадовался Елима.

- Не палками же бить тебя, - пожал плечами старец, - жуй ягодки, да помалкивай.

Осмелел молодой послушник и дерзнул сделать свое наказание еще легче:

- Отче, а можно мне с других растений плоды вкушать? А то здесь они совсем кислые!

- Вот этого никак нельзя, - засмеялся авва Артемон.

Разошлась братия, а Елима принялся собирать ягоды. Наверное, поговорить ему очень хотелось…

День прошел, другой. Потом и третий минул. Иноки тем временем облегченно вздохнули: никто их больше от богоугодных дел не отвлекает. Молодой послушник же все свое время проводил в винограднике. Наконец, на четвертый день вернулся Елима в свою келью и словно подменили его: слова лишнего не скажет, ни к кому в гости не приходит, и даже к себе не зовет! Подошел к нему после службы авва Артемон и спрашивает:

- Как же так, Елимушка? Ты, ведь, сам говорил, что не можешь не грешить. А мне братья сказали, что поборол ты страсть…

- Ах, отче! – воскликнул послушник, - от твоего кислого винограда у меня сначала оскомина появилась, потом живот заболел, а на третий день так худо стало, что… Перестал я, в общем, пустословить! И, больше ни за что на свете не буду, только бы мне этот кислый виноград больше не есть!

- Вот оно как, - пробормотал старец, - значит, может человек страсть побороть, если захочет?

- Может, отче, - смущенно ответил послушник.

И пошли они гулять вместе. Каждый молча молился, славя Бога. Благодать, да и только! Правда, когда до виноградника дошли, Елима в келью решил вернуться. Мало ли, вдруг старец, еще какой-нибудь грех в нем найдет…

                                                                                              Продолжение следует...